blackpost

поэт - философ - музыкант

часть X. Ведьмин круг

Глава 1. АМАЗОНКИ

Почему одни бабы?  Почему? Настал век амазонок.  Так я думаю. И что? Что плохого?  Планета наша тоже женского рода. Значит, станем собирать ведьмин круг.

Я узнал бы ее с закрытыми глазами.  Так я думал всегда, пока это не случилось…

Зима в том году была странная, не просто теплая, но какая-то безумно теплая.  Звери запутались, что им делать? Деревья и те принимались цвести по нескольку раз. Птицы так и не улетели на юг.  Вся домашняя живность казалась какой-то пришибленной, квелой.

Люди же, в растерянности, не могли сосредоточиться хоть на каком-то деле. И потому, все ждали чего-то страшного, того, что даже представить сложно, а уж тем более объяснить. Традиционная зимняя охота казалась бессмысленной в таких погодных условиях, меху нужен холод. И от всего этого, люди ударились в пьянство.

Только пьянство это было, не как обычно, веселым бесшабашным разгулом, с песнями, танцами и смехом. Это было такое тихое мрачное поглощения спиртного любого свойства, перемежающееся жестоким мордобоем, часто преходящим в поножовщину.  Мертвых хоронили не скоро, никто на них не обращал внимания. Даже звери не хотели обглодать бесхозные трупы. Смерть и безысходность пропитали все живые существа.

Но не было страха,  не было стыда. Ни у кого не было. Солнце постоянно прятало свой обескураженный лик за тяжелыми серыми тучами.  Воздух, от непомерного количества влаги, можно было собирать ведрами. Но сбирать было не кому и не зачем. Все стали горькими пьяницами. Даже дети.

Но самым странным образом вели себя женщины. Они точили ножи. Все, молодые и старые собирались кучками шептались о чем-то, потом расходились и молча занимались обычными женскими делами. Они перестали разговаривать с мужчинами, хотя делали все, что положено.

Если бы хоть кто-то из мужчин остановил свои возлияния, то, быть может, непременно насторожился бы. Но, увы, винные пары держали их мозг под контролем.

Так и прошла та зима. А по ранней весне, нет, ничего не поменялось по ранней весне, ни погода, ни настроение. Только женщины стали надменнее и все чаще на их лицах появлялись улыбки. Только от тех улыбок кровь стыла в жилах. Брр.

Близилось весеннее равноденствие. Солнце так и не появилось ни разу. Женщины принялись собирать хворост и складывать на поле круг из кострищ. Дерево впитало влагу и не стало бы гореть, но предусмотрительные дамы заготовили кувшины с маслом.

И вот настала ночь первого полнолуния после дня весеннего равноденствия.

Глава 2. ГДЕ-ТО НА КРАЮ МИРА

— Но, согласитесь, мой долг, предупредить Вас.

— Кстати, посещает меня, в последнее время, мысль о том, что такое, вообще, долг, чувство долга. Каждый, наверное, сам для себя определяет свою правду?

— Интересно. Поделитесь со мной своими мыслями.

— Думаю, все же, что все понятия «рамок» человека лежат за решеткой его ума, каждый сам выбирает, как жить. И какой выбирать себе путь?

— Вы куда?

— В смысле?

— В смысле, смотря куда идти. От этого зависит путь. И какие Вы рамки имели в виду?

— Да любые, всевозможные оковы, различные привязанности, обременения.

— Так привязанности или обременения?

— Это все взаимосвязано, как день и ночь.

— Значит, важна и эта связь. А Вы как думаете?

— Если о ней задуматься.

— О связи? Вы же ее установили.

— Да не я, так просто есть на самом деле. Имея привязанности и зависимости, мы обременяем других на нас самих…

— Так. А Вы считаете, в этом нет смысла?

— В чем, в привязанностях?

— Ну, и в обременениях, тоже.

— У каждого свой смысл, но такое бывает только на явном пути, в пути за грань нет ничего, и есть все. Там рамок нет, и нет вопросов, нет там надежд и нет тревог…

— Там высшие грани, в них стирается время. Проясняется суть. Но там грустно, чуть, чуть.

— А грусть это миг хмельного вина, ведь жизни тут нет, тут одна пустота!

— Но в пустоте в этой прячется зверь.

— Ты глянь в пустоту, всмотрись в никуда, увидишь ты суть, самого там себя.

— Но сам ты в плену, хоть и сладок тот плен. Вот жаль только, все превращается в тлен.

— Так сбрось же оковы, выйди из сна, желанья твои – воля твоя!

— Все так, только  сломан сегодня наш мир, желание – неволя. Страдания – пир.

— Но воля твоя всемогуща, как Бог, слушай лишь сердце, взлетишь выше звезд.

— Летящему крылья обрезала Честь. На битву собрал я летающих здесь.

— Битва за битвой в каждый миг бытия, лететь  не желала с рожденья я, но к смерти в пике ограниченном снами…

— Сон или смерть, никогда не знаешь. Я дам умереть, если загадаешь.

— Сон, жизнь, смерть как чет и нечет, бездна, пропасть, или ад…

— Все это так, и потому нельзя летать в аду.

— Там все летают Бог и Сатана, там нет границ, там нету Сна.

— Да ты права. Там нету сна. И есть там Бог и Сатана. Но, веришь, это не игра. Там кровь и слезы, там война. Хоть говорят, что смерти нет, но так не спрятаться от бед. Они пришли, чтоб убивать и мы должны об этом знать.

— Война везде и тут и там, но смерти нет – она лишь возвращенье.

Все умоются кровью. Ее слыша дыханье, что в прятки играть? Грядет время закланья. Война везде в раю, в аду, она в тебе. Ты отстоишь мечту свою.

— О, расскажите все, что помните-знаете об этом.

— Эмм, вообще, я мало знаю о жизни, почти ничего о смерти, о существовании вечном, как и о ветре попутном, встречном. Ничто не имеет смысла, лишь миг настоящий, хмельное вино. Куда-то столетья бегут, но мы будем жить, все равно!!!

—  Я имел в виду, воспоминания о событиях. Детали, образы. Я пытаюсь вам помочь на расстоянии. Хотя есть простой и верный способ, но пока, он для Вас не доступен, станем пользоваться тем, что есть. Если Вы не против.

— Я поняла вас, просто вспомнила один забытый фрагмент прошлого, и я не против, конечно.

— Вспомните все, что сможете. Прошу Вас. Надеюсь, когда-нибудь, я исполню свое обещание и помогу Вам, но не станем спешить. Пока у нас есть время, в отличие от этого мира.

— Хорошо. Но мне, почему то, кажется что у мира времени все же больше.

— Может и так, все будет зависеть от успеха миссии.

— Эх.

— Вот. Я же говорю, что Вы веселушка, я буду ждать. Прощайте.

— Всего хорошего Вам.

Глава 3. КОСТЕР

Одурманенных, безвольных, превратившихся за зиму в полулюдей, мужчин согнали в центр круга и поставили на колени.

Стемнело. Женщины, щедро полив маслом, запалили хворост. Существа, некогда бывшие мужчинами, смотрели на все остекленевшими глазами. Мозг их уже давно не работал. А души, где бы они ни были сейчас, им тоже было все равно.

Женщины принялись двигаться змейкой между кострами, заплетая узор безумного хоровода. Двигаясь ритмично и слажено, они затянули песню.

Правь Явь, Славь Навь. Сквозь дым Вечность зрим.‎

Лед рек, Снег с гор растопил Наговор.‎

Эй, пей да гуляй, да богов поминай.‎

Эй, пей да гуляй, да богов поминай.‎

Запалили костры на крутом берегу.‎

Отворили пути, я по ним побегу.‎

Эй, пей да гуляй, да богов поминай.‎

Эй, пей да гуляй, да богов поминай.‎

Сотворили мосты от света до тьмы.‎

Я по ним понесу всю память свою.‎

Эй, пей да гуляй, да богов поминай.‎

Эй, пей да гуляй, да богов поминай.‎

Огонь до небес, притих дивный лес.‎

Как жили в раю, я песню пою.‎

Эй, пей да гуляй, да богов поминай.‎

Эй, пей да гуляй, да богов поминай.‎

Восторг да печаль, всем правит любовь.‎

Тот мир был хорош, его не вернешь.‎

Эй, пей да гуляй, да богов поминай.‎

Эй, пей да гуляй, да богов поминай.‎

Раз прошлого жаль, тоску на костер.‎

Рай строить в аду, вот наш приговор.‎

Эй, пей да гуляй, да богов поминай.‎

Эй, пей да гуляй, да богов поминай.‎

Так кружились они, пока не рассеялись тучи. Желтая луна висела прямо над полем. Хоровод замер. Дамы смотрели на спутницу земли в полной тишине. И вдруг, выхватив ножи, с визгом бросились резать, терзать, кромсать своих мужей отцов и сыновей, потерявших человеческий облик.

До зари трудились неистовые женщины. С первыми лучами солнца, остановились. Костры догорели. Поле, усеянное расчлененными, истерзанными телами оставили без сожалений и раскаяния. Двинулись колонной на юг. Не взяли с собой ничего кроме ножей.

Глава 4. Поход

Но не только ножи несли они, еще свертки с младенцами-девочками. Триста малышей родившихся этой странной зимой. Они, как будто, сошли с конвейера, только глаза разного цвета. Только глаза и волосы.

Шли молча. Когда нужно, останавливались, кормили младенцев  и трогались дальше. Сами питались, чем придется, что находили по дороге, огня не разводили. Спали совсем не много. Лишь, когда становилось совсем темно. Торопились.

Погода после той ночи наладилась. Природа оживала на глазах. Как будто и не было странной зимы. Все стало, как прежде. Все. Но не для всех.

Опустевшее вмиг селение еще долго будут обходить стороной. Называть проклятым местом. Рассказывать небылицы. Пугать детей и наивных путешественников. То, что было на самом деле не узнает никто. Может и к лучшему? Страшные детали лучше не знать, не пускать в себя беса. Потому предки не позволяли вслух произносить некоторые слова. От греха.

Еще одна черная пустынь явилась в мир красоты. Конечно, ради этого не совершали ритуал, это лишь побочные явления. Хотя, кто знает? Кто знает?

Те, кто знает, не скажут нам ничего, кто мы им? Да и не спросить, нет их среди нас. Хвала небу, нет.

Только они знали, зачем и куда несли девочек-младенцев безумные женщины с пустыми глазами. Да. После той ночи взгляд их погас. Там, под первой полной весенней луной, они убили не только своих мужчин, но и себя. Шли теперь бездушными автоматами неведомо куда, неведомо зачем. Но упорству и целеустремлённости их мог бы позавидовать любой командир диверсионной группы, пока не заглянул бы в их глаза.

Младенцы росли не по дням, а по часам. Через месяц пути, девочки уже передвигались самостоятельно. Их нарядили в холщевые рубахи, длинные волосы разных цветов заплели в косы. Девочки были подвижными и веселыми, как все дети их возраста. Мамы бы не нарадовались. Только вот кто их мамы? Кто папы? Некоторые вещи стоит не знать.

Зрелище представлялось замечательное, идущие, словно зомби старухи, да, так и есть, старились бездушные тела так же быстро, как и росли младенцы, и игривые девчонки. Хорошо, что никто не видел их. Небо берегло и тех и других.

В середине лета вышли к морю. Девочки уже стали девушками, красивыми и сильными. Ножи теперь висели у них на груди. Так стояли на высокой скале и провожали солнце.

Одряхлевшие до невозможности старухи, с последними лучами, молча, шагнули в бездну. Море поглотило их тела, причмокнув от удовольствия. Стихиям приятны жертвы, даже такие, дряхлые и бездушные. Может быть, им приятно возвращение само по себе?

Так закончили свой путь особи женского рода из того несчастного селения, выбранного безразличной богиней судьбы для совершения нового акта мировой трагедии, именуемой прошло-грядущей войной между землей и небом.

Глава 5. ЗАМЕЩЕНИЕ

Как только уходят настоящие чистые чувства, образовавшуюся пустоту замещает религия. Да, ибо, если человек способен жить сердцем, то ему не нужен посредник, чтобы говорить со своей душой, которую по ошибке или умышленно называю Богом.

И тогда человек становится слепым и беспомощным, он легко управляем. У него уже нет своего мнения, он раб. Так и называет себя. А если есть раб, то найдется и хозяин. Но Богу-душе не нужны рабы, не нужны страдания, ему ничего не нужно.

Почему человек теряет чувства? От рождения все наделены ими. Нет исключений, если вы человек, разумеется. Но потерять чувства в сломанном мире не сложно, душа беззащитна и очень ранима. И это знает враг. Потому он начинает обработку с раннего детства. И старается сделать все, чтобы человек испытывал страдания. Ведь страдающий или страждущий обрабатывается без труда. В нем уже нарушено душевное равновесие.

Так душевное опустошение используется для замещения естественных человеческих чувств догматами веры. И под рукой врага появляется новый потенциальный фанатик-раб. У такого уже нет, не только своего ощущения мира, но и своих мыслей. Потому и вдалбливают таким в голову всякую чушь из, так называемых, священных книг. Ведь разумный человек способен видеть в написанном то, что написано. А бесчувственный не видит ни чего, потому он нуждается в пастыре-наставнике, который и разъясняет ему то, что якобы написано.

Не во многих языках сохранилось правильное понимание разговора по душам. Наверное, не кому разговаривать, и не с кем, да и некогда. А еще страшнее, когда просто незачем. Спасите наши души! Кто и когда последний раз слышал такое?

Почему люди разучились любить? К счастью, пока не все, именно любовь не разучившихся не позволяет закончиться жизни. Но почему же люди разучились любить? Потому что невозможно любить спящей душой? Если вы не любите, то знайте, ваша душа спит. И вам пусто от этого. И пустота эта так притягательна для чудовищ, именующих себя догматами веры.

Господи, если ты есть, обрати ко мне лик свой, прозри страдания мои, на тебя лишь уповаю. Знал бы говорящий, что так он пытается докричаться до своей души, которая и знает и может все, ибо всемогуща, вездесуща и всеведуща. Но всю силу страданий и веры пожирают пастыри и иже с ними. Однако им этого мало. И они играют в войну.

Счастливого и любящего человека не возможно заставить, убивать себе подобных. Он не сможет понять, зачем это делать. Но стоит вырвать из его сердца любовь и он готов. Готов делать то, что еще вчера и представить себе не смог бы.

Но кто-то должен стать первым. Первым не любящим. Где взяться такому в мире, где родина вселенской любви и красоты? Они должны прийти с другой стороны из иного мира, нет не с изнанки нашего, а из иного. Там все иначе, нет, не по-другому, а именно иначе.

Триста прекрасных девушек  с разными глазами и с разным цветом волос именно такие, пришедшие с другой стороны. Нет, они не первые и не последние, а лишь одни из многих. Увы, это так.

Не просто им приходить в наш мир. И не просто им здесь. Каждая новая партия все ближе к нам, но все еще не мы. Потому им трудно. Но они сильные и у них есть цель. И все же, это наш мир, пока наш. Как и мы, пока мы.

Глава 6. ГДЕ-ТО НА КРАЮ МИРА…СТРЕЛОК

Он был лучшим. Потому и не работал за деньги. Что они ему? Он никогда ни в чем не нуждался. Он боролся со злом. Вот и сейчас он должен устранить не много не мало, врага рода человеческого. Антихриста. Так ему сказали. Представили доказательства, он не работал без доказательств. Ведь он не просто стрелок, не просто ликвидатор. Он рука господа. Ему нельзя ошибаться. Так он обучен.

Он всегда готовился тщательно, не спеша. В таких делах спешка не уместна. Он долго наблюдал за каждым шагом своей цели. Ему нельзя ошибаться. И потому он доверял лишь своим чувствам.

Он изучил распорядок цели, который был совершенно хаотичен. Никаких режимов, привычек. Это бывает редко, обычно люди рабы распорядка, рабы привычек. Только серьезный профессионал знает, что привычки и режим – смерть. Чем больше хаоса в ритме жизни, тем сложнее строить комбинацию врагу. А какой же профессионал делает такие подарки?

Стрелок сутки напролет проводил в наблюдении, выбирал позиции, изучал. Он начал утомляться. Такого с ним не бывало. И вот в один погожий весенний день, он решил, что хватит. Теперь первая возможность и он работает. Он занял позицию на крыше многоэтажного дома. Чудесный вид на особняк. Крыльцо как на ладони. Что может быть лучше. Правда, цель всегда миновала крыльцо, как-то странно, вроде бы только вышел человек, и тут же нет его, он уже движется по улице или свернул за угол.

Но это не проблема, стрелок тоже профи, так что поразить цель для него дело техники. Винтовку выдали особенную, со спец. боеприпасом, не абы кого работать, врага рода человеческого.

Сегодня он чувствовал цель, как никогда. Он был уверен, сейчас она появится. И вот дверь отворилась и непривычно спокойно, на крыльцо вышел мужчина с длинными вьющимися волосами, крепкого телосложения в одежде для бега. Он встал и посмотрел прямо в прицел. Улыбнулся, как-то призывно, как будто увидел старого друга.

Стрелок замер, он вдруг расхотел нажимать на курок, но палец предательски отказался подчиниться и прозвучал выстрел. Пуля влетела, чуть выше переносицы и в тот же миг, солнце померкло, а пространство начало рассыпаться на элементарные частицы. И вот уже то место, где недавно висела Земля, зияло пустотой.

И тогда к стрелку пришло понимание, кого же он на самом деле убил! Такое стоит пережить, не каждому дано свершить такое собственными руками. Что же он натворил? Как же был глуп и самонадеян? Почему, те, кому он так доверял, ввергли его в такое!? Что за игры?

Стрелок моргнул, отгоняя наваждение, цель стояла в том же положении, только улыбка стала какой-то грустной и даже осуждающей. Но почему? Ведь он не нажал на курок, не погубил мир.

Мужчина на крыльце опустил голову и пошел в парк, где любил бегать. А стрелок, неимоверно счастливый, повернулся на спину и, блаженно улыбаясь, смотрел на счастливое солнце. Смотрел так, как будто видит первый раз. Потом солнце сменили звезды, яркие и близкие, как никогда. Почему он не замечал, какие над нами весят звезды? Как глупо прошла жизнь, самое красивое и важное чуть не пролетело мимо.

В блаженстве и гармонии с собой он встретил рассвет и лишь тогда снова повернулся на живот и, отстегнув прицел, стал смотреть на дом того, кого еще вчера готов был убить. Он так жаждал увидеть его вновь. И тот вышел на крыльцо, взглянул с укоризной и отправился в парк на пробежку.

Стрелок молнией спустился с крыши и помчался в парк. Он должен был понять, спросить, сделать что-нибудь. Они встретились на поляне, людей не было, только стрелок и цель.

Мужчина остановился, посмотрел в глаза.

— Почему? – не выдержал стрелок.

— Я устал, наверное.

— Но так нельзя! Это не правильно!

— Может ты и прав. Теперь это не имеет значения. Выбор сделан.

— Чем я могу служить?

— Свою главную службу ты уже сослужил. – Улыбаясь промолвил Он. И побежал дальше, спокойно, как будто ничего не было. С пятки на носок, с пятки на носок.

Стрелок долго стоял, опустив руки, так долго, что вновь пришла ночь. Он вздохнул, улыбнулся звездам и упал мертвый и счастливый.

по следам кары и ики

комментарии к "Последней битве"

Связаться с blackpost