часть VI. Дивы
Глава 1
Разбежался, как мог и, оторвавшись, от края скалы, полетел, но не упал, а взмывал вверх. Так не должно быть! Я хотел покончить с жизнью. Я не желал научиться летать. Какая сила подняла меня?
Как передать это чувство полёта вверх, без каких бы то ни было приспособлений? У меня не выросли крылья, тело не стало невесомым. Просто я летел. Я мог спокойно управлять своим полётом с помощью мысли и движений тела.
Посмотрел вниз. Река, железная дорога, поле, повернулся назад и увидел подсвеченную церковь, вырезанную в скале и дивы. Над входом в церковь кружился разноцветный спиралевидный вихрь. На площадке перед церковью стояла женщина. Она ошарашено смотрела на меня.
Я заглянул ей в глаза, захотелось спуститься к ней. Что-то в ней такое живое и притягательное. Наверное, этого мне сейчас не хватало. Ведь я собирался умереть. А она полна жаждой жизни. Ей хорошо здесь жить, рядом с дивами. Тут всем хорошо. И я ничего другого себе не придумал, как покончить здесь счёты с жизнью.
Нет, я не устал от жизни, хотя стало немного скучно. У меня нет не разрешимых проблем, просто что-то тянуло меня туда. За кромку. Я долго не мог сделать выбор средства перехода в другое состояние. Представлял себе разные способы и остановился на падении со скалы в Дивах.
Здесь существовал обычай прыгать со скалы или бросать кого-то. Как написано в путеводителе с одной из див сбрасывали пленных девушек, или они сами бросались. Тут такое место, которое так и побуждает подойти к краю и прыгнуть в низ.
Эта женщина одна из смотрительниц музея. Точнее все они хранители этого дивного места. Конечно, они не в состоянии уберечь его от вандалов, задача в ином, хранить Дивногорье от истинного врага. И для этого их сил достаточно.
Во взгляде нет удивления обычного человека. Скорее восторг и радость. Как будто увидела что-то такое, что ожидала увидеть. Может быть, поэтому и оказалась здесь в такой поздний час. Или они регулярно делают такой обход ночью? Может быть, здесь многие пытаются что-то делать по ночам, что-то не совсем обычное?
Летать хорошо, но раз тянет спуститься к ней, то надо так и поступить.
Я спускался на площадку у входа в церковь, к хранительнице. Она улыбалась, я тоже.
– Как там? – спросила она.
– Дивно.
– Я так могу только духом.
– Откроешь храм?
– Да,– ответила она с блаженной улыбкой.
Хранительница вставила ключ в навесной замок и, отворив дверь, предложила мне войти первому. Поблагодарив лёгким поклоном, вошёл в храм.
Свечи у алтаря тут же вспыхнули ярким светом. Мы не удивились. Подойдя к алтарю, постоял, прикрыв глаза. Как только почувствовал внутренний толчок пошёл в тёмный коридор для крестного хода.
Теперь ясно, почему местные насекомые устраивают себе здесь саркофаги из известняка. Они прилетают сюда умирать, точнее, сливаться со светом. Усаживаясь на стенах храма, собирают влагу из воздуха, растворяя в ней известняк. Так покрываются слой за слоем самодельным саркофагом. В дивах много насекомых, особенно комаров, но в храме они никого не кусают, хотя их и тут достаточно.
Глава 2
Понимаю, почему хранители не хотят уезжать отсюда. Любой побывавший здесь непременно хочет приехать вновь. Так и ездят многие каждый год. Но оставаться тут надолго могут не все. Наверное, чувствуют, что тогда не смогут уехать совсем. Станут другими людьми, и всё остальное будет уже не интересно.
Это место, как будто, создано для блаженства души и духа. Наверное, по этой причине или же вследствие того, что здесь погребены останки воинов после битвы на священных холмах, поэтому очень долго тут сохраняется обычай возжигать костры.
Это место вечной жизни и вечной смерти, здесь пролегает граница миров. Поэтому здесь дух так легко получает свободу, а душа блаженство. И, наверное, поэтому здесь никак не могут укорениться мужские монастыри, старательно насаждаемые церковью.
…Церковь везде пытается взять под контроль подобные места, но это бы ничего, если бы не попытки их разрушить. Многие камни матрицы замурованы в гранитные валуны огромных размеров и веса. В таком виде они находятся в назначенных местах, издревле почитающихся священными, но это не мешает прилагать усилия по их уничтожению, то есть, по сути, разрушению священного узора. Но сами валуны не просто уничтожить, а скорее просто не возможно. Правда, я допускаю и иной умысел или, просто, не понимание.
Возможно, камни пытаются, отделив от назначенного места, лишить силы. Или использовать в своих целях. Или по наивности воспользоваться незанятостью места поставить там свои жилища или храмы. Пример тому синь-камень на Плещеевом озере. Сначала его, заключённый в гранитном валуне, скинули с назначенного места. Затем пытались там строить церковь, княжеский терем, монастырь, но место осталось чистым. Валун же продолжает ползти туда, откуда его скинули. Его пытались закапывать, кстати, инициатор этого патриарх Филарет, отец первого царя из рода Романовых. Когда же Синь-камень по льду тащили к месту строительства новой церкви, где его планировали запечатать крестом, положив в основание храма, он провалился под лёд и полз на берег шестьдесят два года!
На кремлёвском холме подобный камень в валуне закопан в девятнадцатом веке. Незавидна судьба и камней с Таганского холма. На их месте ведут строительство. Все названные камни являлись местом поклонения и даже, как в случае с Таганскими, официальными историческими памятниками. Но желание врага уничтожить священный узор пока непреодолимо.
Интересна судьба камня в валуне, который используется в виде постамента для памятника Петру Первому Романову, которого принято называть медным всадником. По легенде гром-камень вытащили из болота, однако судя по его поведению, он занимает надлежащее место….
Хоронили воинов женщины. Вижу и чувствую стенания и слезы. Они перевезли тела по Дону в лодках, подняли на гору, сложили погребальный костер. Затем на этом месте заложили крепость. Я, разумеется, не могу знать всех деталей, поскольку убит в той битве.
Что интересно, убит я выстрелом в спину черной стрелой. А черные стрелы наше войско использовало против врагов, а бывших своих, то бишь предателей, убивали белыми стрелами. Отсюда и возникло название для организации, карающей предателей, нарушителей присяги – священной клятвы.
Тогда меня убили выстрелом в сердце. Точнее, я получил смертельное ранение, но кто сделал тот выстрел? Почему? Может быть случайно, в пылу сражения, а может быть и преднамеренно. Нет ответа на этот вопрос.
Всё это я прокрутил в голове, или оно само прокрутилось, проходя по темному коридору для крестного хода вокруг алтаря.
Когда вышел из коридора, то увидел хранительницу, стоящую у алтаря на коленях, сложив руки ладонями вместе перед грудью и склонив голову, по щекам катились крупные капли слез. Видела то же что и я? Вспомнила всё?!
Глава 3
Может быть, раньше не знала до конца, что тут происходило, и почему с острова в средиземном море принесли сюда именно женскую икону и назвали этот храм именем Сицилийской Мадонны?
Подойдя, осторожно положил ей ладонь на плечо. Так постояли, не знаю, сколько времени, пока она не успокоилась и молча, вышли из церкви, свечи погасли сами собой. Они почему-то, остались той же длины. Огонь не сжигал воск.
С края площадки, посмотрели на поле. Железнодорожники отрезали поле и реку от див. И теперь они в ином мире. Когда-то здесь проходила битва, или ещё произойдет?
…Вижу, как собирается войско со всего обитаемого мира. Наша база на дивах. Враг же должен материализоваться прямо на поле. Таков договор. Мы даем возможность для материализации на время сражений. Поэтому места таких сражений ограничены. Последняя ли эта битва? …
– Пустишь переночевать?
– Пойдем.
Мы спускались. Внизу грохотал товарный состав, шёл с юга на север. А враг должен прийти с запада. Или уже пришёл? Он всегда идёт против солнца. Нет, не навстречу, а именно против Солнца. Вот и само солнце в последнее время стало тусклее. Наверное, в последней битве решится и его судьба.
Скорее заснуть. Успеть до рассвета, что-нибудь увидеть там и сделать.
…Сразу оказался там. Сколько веков назад это было или это происходит прямо сейчас, для спящего это не имеет значения. С края скалы наблюдаю построение войска. Позади большой шатер чёрного цвета с золотой каймой. Передо мной долина, заполненная воинами, построенными в соответствии с цветами их одежд.
Белые, синие, красные, желтые, зеленые и конечно черные полки. Все верхом на конях соответствующей масти. Чёрным и белым просто с выбором масти, другие же подбирали коней близких к их цвету, но одинаковых.
Вооружение однотипное, пики, сабли, круглые щиты и луки. Из доспехов только легкие кольчуги и остроконечные шлемы с чалмой соответствующего цвета.
Предводители отрядов поставили свои шатры чуть позади моего. Шатры имели соответствующую окраску. Сами предводители сейчас рядом. Готовится смотр войск. До сражения ещё трое суток.
Три дня и три ночи до смерти. Таков обычай. Всегда собираться за три дня до битвы, после смотра начинается праздник, потому, что после битвы некому будет пировать. Останки, оплакав, сожгут на кострах.
Никто не остаётся в живых, ни враг, ни мы. Так уж повелось. Только такой результат позволяет поддерживать статус-кво. В таких сражениях нет, и не может быть победителей. Это ритуальное жертвоприношение с обеих сторон. Оно необходимо. Это позволяет жить и бороться во всё остальное время.
Конечно, об этом знают немногие. Враг всегда надеется победить. Наших же воинов воспитывают так, что для них смерть в битве – это великая честь. К ней готовятся всю жизнь. Но она может и не случиться во время жизни одного поколения, тогда воины ищут других сражений.
Воин всегда готов умереть. Для него это нормальное развитие событий. Он убивает и может быть убитым. Он всегда рядом со смертью и если не будет к ней соответствующим образом относиться, то не сможет выполнять свой долг, свою работу.
Если же он хорошо выполняет работу, то и умирать ему спокойно. Ведь он знает, что с честью выполнил долг, исполнив предназначение. Иначе он должен был бы пойти в торговцы или в землепашцы.
Войска, отобранные для нынешней битвы, построены к смотру. Нам подвели боевых коней. Затрубили горны, забили барабаны.
Белый, красный, жёлтый, чёрный, синий, зелёный слева направо в таком порядке стояли войска.
Мы остановились по центру, все звуки смолкли. Все ждали моих слов.
– Через три дня на этом поле нам биться насмерть с главным врагом. Мы готовились с рожденья. Мы победим, как всегда. Смерти нет! Битва за Славу! Кровь за Любовь!
Все закричали ура, и я дал команду к торжественному маршу. С правого края начали двигаться колонны воинов. Мы отдавали честь. Барабаны и горны вновь заиграли марш.
В каждом отряде было по триста человек. Таков обычай…
